Поляна действительно оказалась такой, как ее описал Дэнни: просторной, ровной, заботливо укрытой от посторонних глаз сотней метров густого леса. Даже ручей был, судя по веселому журчанию и ледяному железному запаху , чистый.
Если бы Джексон оказался на поляне в одиночестве, она даже могла бы ему понравится.
А, возможно, и нет. Последнее время он совершенно утратил способность различать, что доставляло ему удовольствие.
Он, конечно, никогда не чувствовал себя полностью довольным. В любой момент торжества сохранялось легкое ощущение неудовлетворения, - Джексон любил его и гордился им, ведь оно вынуждало идти дальше, стремиться к большему, а, как известно, стагнация — это смерть, и только тот, кто никогда не останавливается, станет великим.
Джексону всегда было мало. Победа радовала, лишь когда доставалась огромным трудом, преодолением очень высокой балки. Как только успех становился привычным, он переставал иметь значение, и Джексон искал новых препятствий. Вошел в команду? Стань капитаном. Стал капитаном? Стань лучшим в истории школы. Сталь лучшим в школе? Выходи на уровень штата...
Добился популярности? Завоюй самую классную девушку. Завоевал? Брось и будь тем, кого любит, но не может иметь самая классная девушка...
С каждым разом планка становилась выше, а период удовлетворения — короче,и накопилось уже порядочно того, что Джексону не приносило радости, только раздражение, но он умело отметал такие вещи.
Однако, сейчас, последние сколько-то недель, собственные переживания окончательно вышли из-под контроля. Джексон больше не испытывал удовольствия даже от тех вещей, которые обычно нравились, он метался в поисках того, что могло бы заткнуть постоянно растущую дыру раздражения и какого-то отчаяния, и, вместе с тем, иногда ловил себя на том, что радуется совершенно непонятным вещам. Порой — вовсе на пустом месте его накрывало ощущением, обычно ускользающим, полной гармонии. Откуда оно бралось, что было его причиной, Джексон понять не мог.
Разве стоило удивляться, что такая путаница сводила его с ума?
Сейчас Джексону было не особо весело или радостно, но если отключить мозг и просто делать то, что говорил Дэнни, по крайней мере, не бесило все живое, поэтому он практически насильно заталкивал себя в серое безразличие. Давалось это непросто: отчаянно мешал идиллический пейзаж вокруг, а еще больше — прямо таки разлившиеся в воздухе забота и беспокойство друга.
Послушный предложению Дэнни, Джексон пошел к ручью и плеснул на лицо водой. Ледяная, аж зубы сводит! Игнорируя холод, Джексон принялся оттирать остатки черной дряни, которая к тому моменту засохла и неприятно стягивала кожу. Это должно было его отвлечь, - вода была не реально убийственной температуры, - но нет же, Джексон спиной чувствовал, что Дэнни сверлит его сочувственным взглядом, и это ужасно, ужасно, ужасно давило на нервы!
И, конечно же, пять минут назад решивший предаться апатии Джексон взорвался:
- Ну, что тебе от меня нужно?! - рявкнул он, вскочив и развернувшись к Дэнни.